Кларк Артур Чарлз - Из Солнечного Чрева

---

Если вы жили только на Земле, вы не видели Солнца. Конечно, мы смотрели на него не прямо, а через мощные фильтры, которые умеряли его яркость, делая ее терпимой для глаз.

Солнце неизменно висело над низкими зазубренными утесами к западу от обсерватории, не восходя и не заходя, лишь описывая небольшой круг на небе за год, который в нашем маленьком мире длился восемьдесят восемь земных дней. Не совсем верно говорить о Меркурии, что он всегда обращен к Солнцу одной стороной: планета чуть покачивается на своей оси, поэтому есть узкий сумеречный пояс, где применимы такие обычные земные понятия, как утренняя и вечерняя заря.
Мы находились на краю сумеречной области; можно было воспользоваться прохладными тенями и вместе с тем постоянно наблюдать Солнце, парящее над утесами. Круглосуточная работа для пяти десятков астрономов и иных научных сотрудников; лет через сто мы, возможно, будем кое-что знать о небольшой звезде, давшей Земле жизнь.
Не было той области солнечного излучения, исследованию которой не посвятил бы свою жизнь кто-нибудь из сотрудников обсерватории; и уж следили мы, как коршуны. От рентгеновских лучей до самых длинных радиоволн — на всех частотах мы расставили свои ловушки и калканы; стоило Солнцу придумать что-нибудь новое — мы уж тут как тут. Так мы полагали…
Пылающее сердце Солнца пульсирует в медленном, одиннадцатилетнем ритме, и как раз приближалась вершина цикла. Два пятна, чуть ли не самые крупные, какие когда-либо наблюдались (одно из них — достаточно большое, чтобы поглотить сто земных шаров), проплыли вдоль солнечного диска, словно исполинские черные воронки, уходящие далеко в глубь беспокойных верхних слоев звезды.

Разумеется, черными они казались только рядом с окружающим их ослепительным сиянием; даже их темные, прохладные ядра жарче и ярче вольтовой дуги. Мы как раз проследили, как второе пятно исчезло за краем диска (интересно, уцелеет ли оно, появится ли вновь — через две недели), и вдруг на экваторе выросла шапка взрыва!
Сперва зрелище было не особенно эффектное, потому что выброс произошел как раз в середине солнечного диска. Случись он возле края, с проекцией на космос, картина, наверно, была бы потрясающая.
Представьте себе одновременный взрыв миллиона водородных бомб. Не можете? Никто не может. И однако же нечто в этом роде видели мы.

Прямо к нам из вращающегося солнечного экватора со скоростью сотен миль в секунду мчалось выброшенное взрывом вещество. Сперва — узкой струей, однако края струи быстро превратились в бахрому под действием противоборствующих ей магнитных и гравитационных сил. Но ядро летело дальше, и вскоре стало очевидно, что оно совсем оторвалось от Солнца и устремилось в космос, причем мы — его ближайшая мишень.
Хотя такое случалось уже не раз, мы всегда одинаково волновались. Ведь можно будет поймать толику солнечного вещества летящего с гигантским облаком ионизированного газа. Опасности никакой: пока вещество достигнет нас, оно окажется слишком разреженным, вреда не причинит.

Больше того, нужны очень чувствительные приборы, чтобы вообще его обнаружить.
Одним из таких приборов был радар обсерватории; он постоянно нащупывал невидимые ионизированные слои на миллионы миль опоясавшие Солнце. Это была моя работа. И как только появилась надежда выделить на фоне Солнца надвигающееся облако

Клейн Жерар - Предупреждение Директорам Зоопарков

---

Думаю, мне простят, если в изложении того, что мне
известно, я пойду не самым коротким путем - описываемые мной
события трудно свести к сухому отчету. И, поскольку
аудитория, к которой я обращаюсь, состоит из директоров
зоопарков, иными словами, людей науки, они не упрекнут меня
за попытку во всех деталях восстановить путь, которым я шел
к разгадке тайны. Люди науки прекрасно знают, что поиск
истины зачастую похож на блуждания в лабиринте, каждый
поворот которого следует отметить и описать. Если я
ограничусь лаконичным предупреждением, оно будет звучать
столь невероятно, что я не осмелюсь поставить под ним свое
имя. А потому, отправляясь на разведку, опасность которой
трудно преувеличить или недооценить, я решил изложить
оказавшиеся в моем распоряжении факты как можно более
подробно и полно, а также выделить обстоятельства, которые
придают делу удивительное неправдоподобие. Кроме того,
предполагая, что мне предстоит встретиться с неведомой
опасностью, я хотел бы оставить после себя свидетельство, не
лишенное определенных литературных достоинств.
Я - завсегдатай зоопарка. Мой дом находится метрах в ста
от его неприметного, но живописного входа с улицы Кювье. Я
люблю предаваться размышлениям в благодатной тени кедра,
названного в честь известных ботаников Жюсье. Узенькая
вымощенная булыжником дорожка тянется вдоль обветшалого
здания, а затем змейкой уползает под зеленые своды листвы.
Здание отгораживает зоосад от улицы, и если обратить
внимание на короткие надписи на фасаде со стороны оранжереи,
которые свидетельствуют о его древнем научном назначении, и
вглядеться в его печальные провинциально-серые оконца,
крохотное крылечко со старинной балюстрадой, то покажется,
что в мгновение ока вы совершили путешествие на полвека, а
может и на целое столетие, назад.
Миновав здание и оставив справа амфитеатр, вы увидите
морского слона, который обычно нежится на бортике своего
овального бассейна, куда из ржавого крана с головой грифона
сочится струйка воды. Я испытываю глубочайшую симпатию к
этому животному, которое с истинно королевским достоинством
игнорирует выпады зевак. Морского слона никто не видел
спящим. Он лежит и жует, полузакрыв глаза, похожий на
гладкий бочонок с нахально торчащим плавником, словно он -
единственный охранник этой тюрьмы для зверей. Он - хозяин
этих мест, избежавший незавидной участи быть оплаченным
аттракционом, ибо за возможность поглазеть на остальных
обитателей, живых и мертвых (последние либо плавают в
формалине, либо представлены одним голым скелетом), надо
платить. Денежные поборы превращают всю эту клыкастую,
когтистую, чешуйчатую, покрытую мехом или перьями живность,
защищенную от людей решетками, стеклами или поручнями, в
своего рода эксплуатируемых.
В тот памятный день я никак не мог собраться с мыслями.
Обычно я бываю так поглощен ими, что, бродя по широким
аллеям, обегающим центральную территорию, ничего вокруг себя
не замечаю. Отчаявшись сосредоточиться, я побрел ко входу
возле загона для медведей, увы, необитаемого. Я купил билет
и вошел на территорию. Ноги сами привели меня к круглой
конструкции с заборчиком, разбитой на несколько секторов,
похожих на загородные садики. Это была слоновья площадка.
Многие считают слонов любителями всяческих проказ.
Стоявшее перед нами животное качало головой и передней
ногой, трясло ушами и, как заправский попрошайка,
протягивало сквозь решетку свой хобот