Клейн Жерар - Предупреждение Директорам Зоопарков
Жерар Клейн
Предупреждение директорам зоопарков
Думаю, мне простят, если в изложении того, что мне
известно, я пойду не самым коротким путем - описываемые мной
события трудно свести к сухому отчету. И, поскольку
аудитория, к которой я обращаюсь, состоит из директоров
зоопарков, иными словами, людей науки, они не упрекнут меня
за попытку во всех деталях восстановить путь, которым я шел
к разгадке тайны. Люди науки прекрасно знают, что поиск
истины зачастую похож на блуждания в лабиринте, каждый
поворот которого следует отметить и описать. Если я
ограничусь лаконичным предупреждением, оно будет звучать
столь невероятно, что я не осмелюсь поставить под ним свое
имя. А потому, отправляясь на разведку, опасность которой
трудно преувеличить или недооценить, я решил изложить
оказавшиеся в моем распоряжении факты как можно более
подробно и полно, а также выделить обстоятельства, которые
придают делу удивительное неправдоподобие. Кроме того,
предполагая, что мне предстоит встретиться с неведомой
опасностью, я хотел бы оставить после себя свидетельство, не
лишенное определенных литературных достоинств.
Я - завсегдатай зоопарка. Мой дом находится метрах в ста
от его неприметного, но живописного входа с улицы Кювье. Я
люблю предаваться размышлениям в благодатной тени кедра,
названного в честь известных ботаников Жюсье. Узенькая
вымощенная булыжником дорожка тянется вдоль обветшалого
здания, а затем змейкой уползает под зеленые своды листвы.
Здание отгораживает зоосад от улицы, и если обратить
внимание на короткие надписи на фасаде со стороны оранжереи,
которые свидетельствуют о его древнем научном назначении, и
вглядеться в его печальные провинциально-серые оконца,
крохотное крылечко со старинной балюстрадой, то покажется,
что в мгновение ока вы совершили путешествие на полвека, а
может и на целое столетие, назад.
Миновав здание и оставив справа амфитеатр, вы увидите
морского слона, который обычно нежится на бортике своего
овального бассейна, куда из ржавого крана с головой грифона
сочится струйка воды. Я испытываю глубочайшую симпатию к
этому животному, которое с истинно королевским достоинством
игнорирует выпады зевак. Морского слона никто не видел
спящим. Он лежит и жует, полузакрыв глаза, похожий на
гладкий бочонок с нахально торчащим плавником, словно он -
единственный охранник этой тюрьмы для зверей. Он - хозяин
этих мест, избежавший незавидной участи быть оплаченным
аттракционом, ибо за возможность поглазеть на остальных
обитателей, живых и мертвых (последние либо плавают в
формалине, либо представлены одним голым скелетом), надо
платить. Денежные поборы превращают всю эту клыкастую,
когтистую, чешуйчатую, покрытую мехом или перьями живность,
защищенную от людей решетками, стеклами или поручнями, в
своего рода эксплуатируемых.
В тот памятный день я никак не мог собраться с мыслями.
Обычно я бываю так поглощен ими, что, бродя по широким
аллеям, обегающим центральную территорию, ничего вокруг себя
не замечаю. Отчаявшись сосредоточиться, я побрел ко входу
возле загона для медведей, увы, необитаемого. Я купил билет
и вошел на территорию. Ноги сами привели меня к круглой
конструкции с заборчиком, разбитой на несколько секторов,
похожих на загородные садики. Это была слоновья площадка.
Многие считают слонов любителями всяческих проказ.
Стоявшее перед нами животное качало головой и передней
ногой, трясло ушами и, как заправский попрошайка,
протягивало сквозь решетку свой хобот, хотя зрит
